Система Добровольной Сертификации «Интеллектуальная собственность и сервис»

Шокин А.А. 

«Из истории российского опыта создания средств защиты информации».

    В   1812   году   офицер   русской армии   и   электротехник-изобретатель Шиллинг проводил опыты подрыва подводных мин на расстоянии для защиты Петербурга с моря. Эти успешные опыты зародили в нем мысль использовать электричество для преодоления пространства и служить средством связи. После войны Шиллинг служил в Министерстве иностранных дел и был заведующим цифирной экспедицией, так что его основной специальностью была криптография.

    К этому времени в телеграфии уже появился наиболее простой код Морзе, состоявший всего из двух элементов сигнала: точки и тире, отличавшихся длительностью. В России электромагнитный телеграф Морзе, как средство связи и сигнализации был опробован в 1846–1847 гг. на железной дороге между Петербургом и Царским Селом, для чего строитель дороги П.П. Мельников привлек в 1847 году академика Б.С. Якоби. В 1850 г. Якоби изобрел первый в мире буквопечатающий телеграфный аппарат, работающий по принципу синхронного движения с горизонтальным циферблатом, электромагнитным приводом и прямой клавиатурой с непосредственной (без расшифровки) индикацией в приемнике передаваемых букв и цифр. Правительство считало изобретение Якоби военным секретом и не разрешало ученому публиковать его описание. Тем не менее, оно стало основой для многих других синхронных телеграфных аппаратов: Д. Юза, В. Сименса и Э. Бодо.

Для оснащения связью железной дороги Петербург-Москва 1855 г. петербургские  мастерские по ремонту и изготовлению телеграфов преобразуются в самостоятельное отделение берлинской фирмы «Сименс и Гальске» под названием «Контрагенты по ремонту и постройке императорских русских телеграфов». Так   появилось   предприятие,   широко   известное   ныне   как   завод   им. Козицкого «Акционерное общество русских электротехнических заводов Сименс и Гальске».

Заметным явлением стало появление в русском флоте электрических телемеханических систем управления огнём системы Гейслера на основе импульсной линии передачи данных от задающего электродвигателя (ключа) к приемникам, механизм обеспечивал три фиксированных положения вала на один оборот. С ее помощью управляющий стрельбой офицер мог передавать данные для стрельбы не голосом, а с помощью специальных указателей, установленных рядом с орудиями.      

После появления радио вопросы защиты информации стали еще более острыми. Еще важнее вопрос о защите информации встал с применением радио для телемеханических систем. Весной 1898 г. в Америке Никола Тесла, продемонстрировал действующую радиоуправляемую телемеханическую модель судна. В России примерно в то же самое время подобные эксперименты были выполнены профессором Н.Д. Пильчиковым. Важно, на что в этой переписке Пильчиков обращал внимание министра:

    «... В то время как Попов и Маркони стремились достичь возможно большей дистанции, я после довольно продолжительных теоретических и опытных изысканий остановился на той мысли, что прибор, воспринимающий действие   электрических   волн,   должен   быть   непременно  снабжен   особым протектором, который, профильтровывая доходящие до него электрические волны, давал бы доступ к действующему механизму лишь тем волнам, которые посланы нами». 

Искровые радиопередатчики имели очень широкую полосу частот сигнала, а приемники не обладали избирательностью. Уже к 1904 году в среде военных специалистов возникли идеи о возможности ведения радиоэлектронной борьбы.  20 марта командующий Тихоокеанской эскадрой С.О. Макаров издает приказ, заложивший основы радиоразведки, радиопеленгования, радиопротиводействия и радиомаскировки в русском флоте. Применение радиопомех быстро вошло в боевую практику, а радиоподавление наряду с разведкой стало вскоре основной формой использования корабельных радиостанций.

После войны применение радиосвязи для государственного управления быстро расширялось, и после Февральской революции Временное правительство собиралось применить радио для проведения выборов в Учредительное собрание. Пришедшие к власти большевики отличались от Временного правительства куда большей решительностью и энергией и с первых же дней Октябрьской революции В.И. Ленин начал использовать радиотелеграф как средство массовой информации. В ночь на 9 ноября 1917 года В.И. Ленин приехал на захваченную большевиками радиостанцию «Новая Голландия» для передачи написанного им воззвания «Радио всем» с призывом к армейским и другим комитетам, солдатам и матросам взять в свои руки дело заключения мира с Германией. Он и в дальнейшем придавал огромное значение радио. В письме Сталину он писал:  "в нашей технике вполне осуществима возможность   передачи   на   возможно   далекое   расстояние   … живой человеческой речи; вполне осуществим также пуск в ход многих сотен приемников, которые были бы в состоянии передавать речи, доклады и лекции, делаемые в Москве, во многие сотни мест по республике, отдаленные от Москвы на сотни, а при известных условиях, и тысячи верст.

Я думаю, что осуществление этого плана представляет для нас безусловную необходимость как с точки зрения пропаганды и агитации, особенно для тех масс населения, которые неграмотны, так и для передачи лекций.

При полной негодности и даже вредности большинства допускаемых нами буржуазных профессоров по общественным наукам у нас нет иного выхода, как   добиться   того,   чтобы   наши   немногие   коммунистические   профессора, способные читать лекции по общественным наукам, читали эти лекции для сотен мест во всех концах федерации.  Поэтому я думаю, что ни в коем случае не следует жалеть средств на доведение до конца дела организации радиотелефонной связи и на производство вполне пригодных к работе громкоговорящих аппаратов….    

    Добавлю, что сегодняшние «Известия» сообщают об английском изобретении в области радиотелеграфии, передающем радиотелеграммы тайно. Если бы удалось купить это изобретение, то радиотелефонная и радиотелеграфная связь получила бы еще более громадное значение для военного дела.                                                                             Ленин».

    Несмотря на такое внимание со сторон Ленина завод «Н.К. Гейслер и К°» революцию и Гражданскую войну пережил также тяжело. Аннулирование военных заказов – частично правительством Керенского и целиком – советским правительством (в начале 1918 г.) – привело к большому сокращению рабочих – по 100 человек ежемесячно.  Только, когда в октябре 1921 года произошел пожар на Петроградской телефонной станции, и заводу было поручено ее восстановление   быстрое возрождение, на что были брошены все силы и средства. В январе 1922 г. станция заработала. Как писала в  1936 году известная писательница М. Шагинян:

    <...> Техника развития телефонной связи (шаг вперед!) была скоропалительно переведена на язык теории «об отмирании  телеграфа» <...>. Не проще ли заменить телеграф телефоном? Теория о том, что телефон должен окончательно вытеснить у нас телеграф, была с командных вышек  Наркомпочтеля «спущена в массы» в 1925 году на радость вредителям. На практике она довела до того, что были перерезаны магистральные провода, распущены за ненадобностью кадры честных беспартийных специалистов, разогнаны пролетарские низовые массы, <…> и   длилось   это   не   день,   не два, а годы.

Между тем телеграфная связь имеет ту особенность, что оставляет вещный след передаваемого слова, она его фиксирует в аппарате, и всегда можно проверить и проконтролировать передачу. А телефонная связь в современном ее техническом виде – это именно, согласно пословице: «Слово не воробей, вылетит, не поймаешь» – совершенно лишенная всякой фиксации, а потому и недоступная ни учету, ни контролю, ни проверке передача. Такое практическое несовершенство, вносимое в деловую жизнь нашего хозяйства, когда строишь передачу декретов, распоряжений, цифр, информации по телефону, где вас могут обмануть, где вы даже установить не можете, кто с вами говорил, и где недослышка ведет к путанице, которую никак, ни по какой «копии» потом не проверишь; и удобное оружие, какое дает такая замена телеграфа телефоном просто хулиганам, особенно на селе, в глухих уголках Союза порождаются прежде всего от удара по контролю и учету <…>».

 В 1930 г. заработали первые линии междугородной правительственной высокочастотной связи (ВЧсвязи) Москва – Ленинград и Москва – Харьков. Отметим, что сама технология ВЧсвязи без применения аппаратуры шифрования была совершенно ненадежна и могла защитить только от прямого прослушивания на обычный телефон, но ее можно было слушать на радиоприемник, расположившись недалеко от проводов. О незащищенности от перехвата ВЧпередачи начальники отделов НКВД, передающие телеграммы по ВЧ были информированы специальным письмом своего руководства.    

Для длиннейшей в мире телефонно-телеграфной линии Москва – Хабаровск требования по защите передаваемой информации были особые. К этому периоду относятся первые в СССР разработки аппаратов секретного телефонирования когда в 1927–1928 гг., в Научно-исследовательском институте связи РККА были изготовлены для погранохраны и войск ОГПУ шесть телефонных аппаратов ГЭС (конструктор Н.Г. Суэтин). В НКПиТ работы в области секретной телефонии были начаты в 1930 г., когда на работу пришел В.А. Котельников. Чуть позднее, в 1931 г., организационно была оформлена группа в 5–10 человек, разрабатывавшая засекречивающую телефонную аппаратуру для коротковолновой линии связи Москва – Хабаровск. В.А. Котельниковым впервые в СССР были разработаны принципы построения телеграфной засекречивающей аппаратуры путем наложения на сообщение знаков гаммы (аппаратура «Москва»).

Возникновение научно-исследовательской базы   телеграфии    связано  также с   именем    "русского Эдиссона" Александра Фёдоровича  Шорина. В 1928 г. под его руководством в Ленинграде создается Центральная лаборатория проводной связи (ЦЛПС), где и были сосредоточены все разработки в этой области. Телеграфные аппараты системы Шорина Ш29 и Ш32, ленточный телеграфный аппарат НОТА34, аппаратура системы Бодо, рулонные телеграфные аппараты, фототелеграфная техника – вот далеко не полный перечень средств, производство которых было освоено на заводе имени Кулакова (№ 209). Однако аппараты Шорина не во всем удовлетворяли телеграфистов, особенно военных, по надежности. Новый ленточный телеграфный аппарат создан был на заводе в кратчайшие сроки. Его было решено назвать СТ35 (советский телетайп разработки 1935 г. Общее руководство этой разработкой было возложено на заместителя начальника отдела Г.С. Кукеса. В 1938 году под руководством И.П. Федорова – первый отечественный фототелеграфный аппарат (бильдаппарат) в двух вариантах: настольного и чемоданного типов.

Применение электричества в технике всё более расширялось, и в постановлении Комитета обороны при СНК СССР от 20 июля 1931 г. перечисляются уже совершенно новые задачи. Была отмечена неудовлетворительная работа научно-исследовательских учреждений по созданию   «особо   секретной   техники»   в   области   «мощных   ультракоротких волн»,   «передачи   изображения   и   телевидения»   (в   течение   нескольких лет НКВМ не получил ни одного образца), «секретной телеграфии», ночного фотографирования при помощи невидимых лучей, управления самолетами на расстоянии по радио, телефонии на инфракрасных лучах.

История ТОС началась еще в начале двадцатых с создания Остехбюро, и была  связана с работами по телемеханическому   управлению   оружием, в частности торпедных катеров.  Хотя первые в мире радиоуправляемые фугасы были испытаны французскими флотскими специалистами еще в самом начале XX века, но их слабостью были крайне несовершенные взрыватели, которые можно было привести в действие ложными радиосигналами.

В основе всех систем телемеханического управления по радио: телетанках, телекатерах, телесамолетах, телефугасах, были так называемые приборы «А» и «У», разработанные в «Остехбюро» Они предназначались для низкочастотной селекции сигналов и составляли основной секрет шифратора и дешифратора. Потому и «техника особой секретности», что основана на шифровании и дешифровании. Радиомины комплектовались приемниками, работавшими на фиксированной частоте в диапазоне средних волн по схеме супергетеродина, частота которого стабилизировалась кварцем. В схему работы радиоуправляемых мин внесли низкочастотную селекцию сигналов с применением на приемных устройствах специальных резонаторных реле, которые отзывались только на строго определенные комбинации частот.

21 сентября 1928 г. завершились испытания аппаратуры для селективного вызова и секретной радиотелеграфной связи. В заключении комиссии, возглавляемой А.И. Бергом, записано: «Селективный вызов системы Остехбюро, обеспечивая надежный и быстрый вызов, необходимый для применения на судах станции, даже в самых тяжелых условиях (помехи посторонних станций), может быть рекомендован».

 В 1924 г. к работе по телеуправлению катеров подключился Отдел специальной аппаратуры (ОСА) ЦРЛ А.Ф. Шорина, который к маю 1930 г. представил образец. К августу 1931 г. отработал свой комплекс и Бекаури. Среди идей телемеханического оружия одним из самых действенных оказались   радиоуправляемые   фугасы   «БЕМИ»   (БЕкаури–МИткевич). В.И. Бекаури и В.Ф. Миткевичу пришлось изучить и использовать основы криптографии, сделать первые шаги в области создания имитостойких кодов. Первое испытание «БЕМИ» было проведено в июле 1925 года в отдаленном уголке Ленинградского гребного порта. На испытания приехал председатель Реввоенсовета СССР и нарком по военным и морским делам Михаил Васильевич Фрунзе. Конструкторам   порекомендовали   увеличить   дальность действия и создать более совершенную схему, способную работать в самых неблагоприятных условиях.

В марте 1927 года прошли испытания усовершенствованного образца со станции управления, находившейся в 170 километрах. Наконец, 3 мая того же года на одном из подмосковных полигонов действие приборов «БЕМИ» продемонстрировали руководителям партии и правительства. Наблюдали испытания Калинин, Микоян и Рудзутак. Команды на подрыв мин вновь шли из Ленинграда, с расстояния свыше 600 километров. Радиоуправляемые мины «БЕМИ» были приняты на вооружение, и в 1930 году началось их серийное производство. В дальнейшем была проведена разработка более дешевого телефугаса Б9, который отличался от Фl0 лишь структурой сигнала. Серийное производство телефугаса Б9 было освоено заводом «Радиоприбор».

Во второй половине 1920-х гг. развернулись опытные работы по телемеханическим танкам. Команды подавались с пульта оператора. Шифратор кодировал команду, вырабатывая сигнал, уникальный для каждой команды. Передаваемые по радио команды принимались аппаратурой, установленной на объекте. Де шифратор «выбирал» закодированный сигнал и выдавал сигнал на подключение соответствующей исполнительной цепи.

Я.И. Эфрусси в своих воспоминаниях так оценил эти работы: «Работа над комплексами А.Ф. Шорина и В.И. Бекаури, как понял я позже, послужила мощным импульсом для развития ряда отраслей науки в нашей стране, способствовала созданию новых видов производства, разработки не существовавших ранее приборов радиотехники и телемеханики. Многое из разработанного для аппаратуры радиотелеуправления нашло применение в проектах ГИРДа – как известно, одно передовое направление в технике неизменно обогащает другое». 

Чем шире внедрялась в практику техника электрической связи, тем острее становились вопросы защиты передаваемой информации от перехвата и искажения,   ее   нужно   было   шифровать,   а   повысить   оперативность   передачи криптограмм могла только механизация процесса шифрования. Их конструированию предшествовал период разработки так называемых «машинных» алгоритмов преобразования информации, которые могли быть реализованы механическими, а затем и электромеханическими устройствами. При разработке таких алгоритмов криптографы использовали опыт телеграфии (в частности, первоначально ими широко использовался пятиэлементный код Бодо). К началу тридцатых годов разработки шифровальных машин велись в Англии, Франции, Чехословакии, но сведений об их промышленном выпуске в этих странах в тридцатые годы нет. Правительства капиталистических стран кроме Японии относились к ним скептически, бюджеты вооруженных сил у них были сокращены до минимума, и средства на покупку дорогостоящей   шифровальной   техники   в   них   предусмотрены   не   были. Предложения   шифровальных   машин   на   широкий   рынок,   как   это   произошло в Германии с первым вариантом «Энигмы», тоже не имели коммерческого успеха.    

В Советском Союзе, где никакой шифровальной техники в наследство не досталось, занимались проблемой защиты информации, как мы видели, серьезно, но не для войсковой связи, а для радиолиний управления телемеханическим оружием. И первая попытка создать электромеханический   шифратор   была   предпринята   тоже   не   криптографами и не шифровальщиками, а специалистами Остехбюро в 1923 году. По воспоминаниям ветерана Остехбюро А.И. Хохлова, в 1923 году был разработан   и   даже   изготовлен   действующий   макет дискового   шифратора.

Ничего удивительного здесь нет, поскольку описание такого устройства применительно к факсимильной связи (бильдтелеграфии) было опубликовано в журнале «Радиолюбитель» № 1 за 1924 г. Так как это отвлекалоспециалистов от плановой работы срочного характера, в Остехбюро работы по шифратору были приостановлены.

В 30е годы образцы советской шифровальной техники создавались под руководством талантливого военного инженера Ивана Павловича Волоска.   14 июня 1934 г. в Реввоенсовете СССР была продемонстрирована аппаратура Остехбюро по автоматическому шифрованию и дешифрованию при передаче   по   радио.   Нужно   было   найти   предприятие,   где   такую   аппаратуру можно будет выпускать.

    Следующая попытка инициировать создание отечественной шифровальной машины была предпринята   подготовленный морскими шифровальщиками. Вопрос о создании не просто машины предварительного шифрования, а машины линейного шифрования. Итоги совещания занесли в протокол, в конце которого потенциальным разработчикам предложили взглянуть в будущее: «…Считать желательным и наиболее приемлемым для кораблей флота введение такой шифровальной машины, которая одновременно является самошифрующим и передающим радиоаппаратом…»

Однако к началу 30х годов дошла очередь и до правительственной и военной связи, самую активную позицию в этом вопросе занимали специалисты Восьмого отдела штаба РККА. Можно было приступить к совместному составлению проекта технического задания на конструирование отечественной шифровальной машины.     В конце 1933 года в Москве была сформирована рабочая группа из специалистов   Спецотдела   НКВД   и командиров   штаба РККА,   которой было поручено отобрать из предприятий Москвы и Ленинграда наиболее пригодные для разработки и выпуска отечественной шифровальной техники.

 Начальник Второго отделения Восьмого отдела штаба РККА капитан 1 ранга И.П. Волосок в ноябре 1934 г. приехал на завод им. А.А. Кулакова чтобы лично убедиться, в возможностях предприятия. «Сложность предстоящей задачи, – сказал он, – заключается в том, что, поскольку ранее в стране никакой шифровальной техники не было вообще, ориентироваться придется только на самих себя», причем «прежде, чем завод начнет осваивать в производстве шифровальные машины, их надо еще и сконструировать». В это время на заводе им. А. А. Кулакова проводилась большая работа по созданию нового отечественного ленточного телеграфного аппарата. СТ-35. Общее руководство этой разработкой было возложено на заместителя начальника отдела № 20 Г.С. Кукеса. Первая группа специалистов, которые должны были работать над этой проблемой, в составе В.М. Домничева, В.Н. Рытова, О.А. Примазовой и Е.П. Изотовой. Именно эти четыре человека положили начало новому направлению в отечественной технике, обеспечивающей скрытое управление войсками.

В 1935–1936 гг. на заводе «Красная Заря» было создано устройство автоматического засекречивания телефонных переговоров – инвертор ЕС (названный по фамилиям разработчиков К.П. Егорова и Г.В. Старицына) – и налажен его выпуск для каналов телефонной ВЧсвязи. Практически на всем протяжении Великой Отечественной войны и позднее для организации ВЧсвязи успешно использовались устройства этого типа.

В декабре 1938 г. представитель Научноиспытательного института связи и особой техники РККА им. К.Е. Ворошилова привез на завод № 209 технические задания на разработку шифрующих приборовприставок: «С306» – к телеграфному аппарату Морзе с питанием от сети, «С307» – для журналистов с питанием от аккумуляторов, «С308» – к телеграфному аппарату Бодо, «С309» – к телеграфному аппарату «С35». С институтом был заключен договор, после чего начались опытно-конструкторские работы. Во втором квартале 1939 г. «С308» и «С309» были приняты на вооружение. С третьего квартала того же года на заводе начался их серийный выпуск, который продолжился в  1942–1944 гг. на заводе № 707 в Свердловске. В последние предвоенные годы завод имени Кулакова (завод № 209) превратился в один из ведущих центров по разработке и серийному изготовлению данного вида ТОС (в  1940 г. объем этой продукции составил 5,6% от валового выпуска предприятия). Самым массовым прибором-приставкой стал «С308».

Эти работы создали также предпосылки для создания отечественных шифровальных машин, причем не только единичных образцов, а и организации их промышленного выпуска. Разработки и выпуск всех основных компонент аппаратуры для автоматической защиты информации уже существовали в виде новых телеграфных аппаратов, бильдаппаратуры, ну и, конечно же, радиолиний для телемеханической аппаратуры.  Все, что связано с криптографией всегда сочеталось с понятием «государственной тайны». Недаром самые секретные документы имели гриф «Совершенно секретно. Особой важности. Хранить наравне с шифром».

Практически весь 1936 г. на заводе № 209 ушел на разработку конструкции приборов и устройств, а в 1937 г. был завершен выпуск конструкторской документации на шифровальную аппаратуру «В4». 8 февраля   1938   г.  был   образован   Комбинат   техники   особой   секретности, в который вошли конструкторское бюро, лаборатория спецтехники, технологов и сборочный цех специальной техники, созданный на базе опытного производства. По сути, внутри завода № 209 разместилось небольшое   автономное   предприятие   техники   особой   секретности.   Возглавил комбинат Г.С. Кукес.

    Комиссия по проведению государственных испытаний рекомендовала принять «В4» на вооружение, и соответствующий приказ Народного комиссара обороны СССР был подписан в середине мая 1938 г.

    Для   повышения   эффективности   шифровальной   связи   необходимо было   иметь   несколько   моделей,   отвечающих   требованиям   различных уровней управления армией и флотом. Вариант аппаратуры, в которой все приборы шифровальной машины объединялись в единую конструкцию, предложили ведущие конструкторы В.Н. Рытов и П. Судаков. Вариант,   состоящий   из   двух   приборов,   предложил   ведущий   конструктор Н.М. Шарыгин. В июле 1938 г. работу начали сразу по двум вариантам, и к концу года оба были готовы. Однако уже при разработке первого варианта конструкции трансмиттер и дешифратор по многим параметрам и характеристикам превзошли аналогичные узлы базового изделия «В4».

    В 1939 г. Н.М. Шарыгин на основе предыдущих достижений успешно завершил работу, и с 1940 г. шифровальная машина «Изумруд» стала поступать в эксплуатацию параллельно с «В4». «В4», «М100» – одни из первых советских шифрмашин, реализующих шифры гаммирования. В 1938 г. началось их серийное производство. Шифровальная машина М100 состояла из трех основных узлов: клавиатуры с контактными группами, лентопротяжного механизма с трансмиттером и приспособления, устанавливаемого на клавиатуру пишущей машинки, и семи дополнительных блоков. Общий вес комплекта достигал 141 кг. Только одни аккумуляторы для автономного питания электрической части машины весили 32 кг.

 Данная техника предназначались для штабов высшего уровня управления вооруженными силами, там, где циркулирует наибольший объем стратегической и оперативно-стратегической информации, выпускалась серийно и в 1938 г. была успешно испытана в боевых условиях во время   гражданской   войны   в   Испании   (1936–1939   гг.),   на   Халхин-Голе (1939), во время Советско-финской войны (1939–1940 гг.).

    Но   необходимость   разработки   шифровальной   техники, одинаково пригодной для всех звеньев управления, становилась все более очевидной. Было принято решение о проведении ОКР по созданию кодировочной машины с дисковым шифратором. В 1939 г. ОКР была закончена, и после войсковых испытаний «Кристалл» – такое имя получила машина – был принят на вооружение. С 1940 по 1941 гг. машина выпускалась заводом № 209, а во время Великой Отечественной войны (1942–1945 гг.) – его филиалом в Свердловске (заводом № 707). В 1939 г. большая группа рабочих, ИТР, служащих и руководства завода была награждена орденами и медалями. К концу 1940 г. опытные образцы были изготовлены, испытаны и после   исправления   выявленных   дефектов   переданы   заказчику   на   государственные испытания, которые телеграфный аппарат «НТ20» со съемным шифрующим прибором прошел успешно и был принят на вооружение.

С января 1941 г. на заводе № 209 в Ленинграде была выпущена установочная партия «НТ20», а в 1942–1944 гг. аппарат выпускался серийно и филиалом завода № 209 – свердловским заводом № 707. В начале войны выходит Постановление ГКО № 517 от 19 августа 1941 г. "О назначении Кужеватова С.И., Харахана Л.Т., Кириченко В.А., Стась П.З. и Смирнова Н.П. уполномоченными ГКО на заводах, изготовляющих средства военной связи". В 1942 году возглавил завод № 697, созданный на базе эвакуированного из Ленинграда завода "Красная Заря" НКЭП. В Уфу был эвакуирован Наркомат связи и много предприятий электросвязного профиля, и в 1942г. Стась был переведен в Башкирский обком ВКП (б) на должность секретаря по электропромышленности.

Уже только то, что советская шифровальная аппаратура была разработана на заводе № 209 «с чистого листа» практически за два года, а на организацию ее серийного производства ушло менее года, является уникальным случаем в мировой практике, особенно с учетом общего состояния промышленности страны в 30е годы ХХ века. Ведь помимо наличия необходимого количества специалистов по криптографии нужны были высококлассные конструкторы, инженеры, технологи, организаторы производства, рабочие высокой квалификации, хорошо оснащенное производство, специализированные контрольно-испытательные станции, самое совершенное диагностическое   оборудование   и   пр.   Вне   завода   необходимо   было   построить   целую отрасль, обеспечивающую эксплуатацию шифровальных служб необходимой документацией (ключами разных видов, инструкциями, положениями, регламентами и другими необходимыми документами).

По разным причинам «техникой особой секретности» не нашла широкого применения в годы войны, за исключением телеуправляемых фугасов и шифровальной техники.   Тем   не   менее,  довоенные работы по телеуправлению и самонаведению создали богатый научно-технический задел и кадровый потенциал для последующего бурного развития автоматизированных систем на базе достижений электроники. Венцом деятельности по разработке телетанков стал всем известный "Луноход".