08 июл 2013

Алексеев Сергей Викторович

(Доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой Московского гуманитарного университета. Москва, Россия)


«Потерянные века: процессы становления Государства у славян в современной научной литературе»

 

Задачи выработки единой модели преподавания истории в средней школе, формулируемые руководством Российского государства, неотделимы от задач развития исторической научной мысли, выработки объективного и взвешенного взгляда на историю. Такой подход, несомненно, должен соответствовать современному уровню науки, отражать воззрения различных научных школ. Не должен он уклоняться от сложных, в любом случае находящихся в фокусе внимания проблем. Однако и в научной литературе, как можно видеть на ряде примеров, отношение к целым периодам отечественной истории далеко от желаемого идеала.

Отмирание исторических конструкций, основанных на марксистской идеологии, привело в разных областях исторического знания к двояким последствиям. С одной стороны, создались все условия для свободного поиска на ниве исторической науки. С другой – на целом ряде перспективных направлений на смену пусть догматически ограниченным, но достаточно развитым схемам культурной и социальной истории не пришло практически ничего. Сделавшие в свое время на Западе целую эпоху и не чуждые советским ученым исследования в области культурной и социально «антропологии» сменились скольжением по поверхности исторического процесса. При всей важности и занимательности фактической истории сосредоточенность только на ней, тем не менее, сужает исследовательские возможности. И особенно страдает сфера, где возможности фактической истории как таковой ограничены. В частности, догосударственная и раннегосударственная, предписьменная эпоха.

Изучение этой сферы за последние десятилетия иногда как будто отбрасывалось на уровень позапрошлого века. Само назначение минувшего года годом 1150-летия российской государственности, при всех своих желаемых положительных последствиях для исторической науки, фиксирует эту проблему весьма жестко. Действительно, при ознакомлении с основным массивом новейшей литературы возникает ощущение, что, как и 200-250 лет назад, главным событием на пути становления государства у восточных славян считается известное лишь из летописных преданий «призвание князей», а главной проблемой — ходящий по кругу извечный спор «норманистов» и «антинорманистов». Причем нынешняя стадия спора явно отстает по своему уровню даже от самых непростых для научных дискуссий этапов советской истории. Вместо серьезного анализа соотношения внешних и внутренних факторов формирования государства (которые, кстати, полезно было бы рассматривать отнюдь не только на славянском материале) предлагается, по сути, дискутировать только интересные, но лишенные концептуального характера проблемы происхождения названия «Русь» и правящей династии. Очевидно, что это подразумевает в значительной степени работу «на публику», которая только одна и может верить в сакральность и абсолютную значимость для истории страны самоназвания или княжеской крови. Неразрешимость же спора усугубляется тем, что стороны фактически лишены общего языка — одна давно и прочно уверовала в собственную абсолютную «научность», фундированность языковыми и археологическими источниками, другая столь же прочно верит в собственный неизбывный «патриотизм», сама не брезгуя политическими аргументами и давая право на аргументы такого же рода противнику. Между тем, при ближайшем рассмотрении и «научность» одних, и «патриотизм» других нередко, пусть не всегда, оказываются просто симулякрами, пропагандистскими тропами, опять же рассчитанными на «публику». Так, очень трудно понять, глядя на современную политическую карту, чем выведение руси из племен ляшской группы, проживавших на территории современной Германии, «патриотичнее» выведения ее из племен Дании или Швеции? «Полонизм» вместо «норманизма»? С другой стороны, странно смотреть, как вполне филологически подготовленные авторы безоговорочно рассуждают о скандинавской руси — забывая, что согласно ими же поддерживаемой теории происхождения этого названия воспринято оно было славянами не от скандинавов, а от финнов. И нет никаких свидетельств того, что на момент этого заимствования происходил непосредственный славяно-скандинавский контакт, как и того, что понятие это обозначало исключительно норманнов (скорее нет). Это что касается более важного исторически спора «о руси» — что же касается не менее содержательной дискуссии о «пятом пункте» персонажа средневековых новгородских преданий, то уделять ей время не очень хочется. Отмечу лишь, что норманн Рюрик в русской истории вполне возможен — не более и не менее возможен, чем славянский князь  Радбард, объявляемый в скандинавской генеалогической традиции предком датской и шведской королевских династий…

Что же пропадает в пылу этих споров? А исчезают напрочь несколько веков славянской истории, предшествующих действительно переломному во многих отношениях (и отнюдь не из-за Рюрика) IX столетию. Советская историческая наука немало внимания уделила специальному рассмотрению догосударственной эпохи у славян, реконструкции их культуры и общественного уклада. И сейчас лучшие работы, выходящие по этой тематике массовыми тиражами, – переиздания трудов ученых «советского» поколения — Б.А. Рыбакова, В.В. Седова, Г.Г. Литаврина и др. Новые же труды могут быть разделены в основном на две группы. Первую представляют собой почти исключительно и закономерно малотиражные специальные работы археологов, публикующих материалы своих новых исследований и не имеющие сводного характера (последние сводные работы по археологии восточного славянства и славянства в целом подготовлены в 90-е гг. В.В.Седовым). Вторая группа — работы, в которых эпоха государствообразования рассматривается исключительно в контексте политической или культурной истории Киевской Руси или как минимум «норманистских» споров, как своеобразная прелюдия, и чаще всего скороговоркой, с опорой почти только на письменные источники. Немалая доля их приходится на модную ныне «деконструкцию исторических мифов» — а по сути всего источникового материала и его традиционных интерпретаций, подчас далекую от научной объективности. Исключения из этих групп крайне немногочисленны, могут быть пересчитаны по пальцам. За последние десять с лишним лет защищено только шесть докторских диссертаций, так или иначе затрагивающих эпоху славянского политогенеза (работы С.В. Алексеева, Е.С. Галкиной, И.В. Лисюченко, И.В. Петрова, О.А. Плотниковой, В.В. Пузанова).

Между тем именно предыстория Руси дает ключ к здравым, отвечающим современным интеллектуальным запросам представлениям о генезисе русской государственности. Возникновение государства — не одномоментный акт, не результат деятельности харизматичного устроителя, а длительное совместное делание сливающихся в народ нередко разноязыких племен. История формирования государственности у славян началась в эпоху Великого Переселения народов, и отнюдь не завершилась в IX в. Окончательное сложение Руси как государства с единым законодательством, аппаратом управления, устоявшимися границами связано уже с эпохой Владимира и Ярослава. Изучение всего этого многовекового процесса, анализ его побудительных факторов, в том числе и роли внешних составляющих могут дать социально-гуманитарной науке важные знания о механизмах, лежащих в основе взаимодействия государства и общества, о культурно-исторических архетипах, о происхождении тех или иных черт ментальности славянских народов. Представление же результатов исследований и дискуссий по действительно ключевым вопросам широкому образованному кругу, помимо чисто просветительской функции, будет способствовать лучшему осознанию великого и долгого исторического пути, пройденного народом — пути, который невозможно измерить в точных красивых датах.

Алексеев Сергей Викторович