Система Добровольной Сертификации «Интеллектуальная собственность и сервис»

Три книги лета

(Опубликовано в газете «Санкт-Петербургские Ведомости», № 165, 2011)

Лето для российских книгоиздателей — традиционный период затишья. Читатели разъезжаются в отпуска, книжные магазины пустеют. Но типографские машины не останавливаются ни на минуту: ведь лето еще и время для тех новинок, успеху которых не помешает никакой мертвый сезон.

Кукольник в стране грёз

Салман Рушди. Ярость: Роман. / Salman Rushdie. Fury, 2001. Пер. с англ. А.Челноковой. — СПб.: Амфора, 2011. — 352 с. — Тир. 5000. — ISBN 978-5-367-01790-8.

Во всем мире Салман Рушди известен как автор «Сатанинских стихов», книги, сделавшей его лакомой мишенью для мусульман-фундаменталистов. Но скепсис писателя распространяется не только на религиозные догматы: Рушди не менее критически подходит и к европейским ценностям, давно утратившим всякий налет сакральности.

Главный герой романа «Ярость» профессор Малик Соланика, современный британский интеллектуал родом из Бомбея, полон разочарования и недовольства собой. Все его надежды пошли прахом. Политические убеждения, которые он разделял, показали свою несостоятельность еще в эпоху правления Маргарет Тэтчер. Гуманитарные науки, которым Соланика посвятил большую часть жизни, превратились в разновидность шоу-бизнеса, бессмысленного и беспощадного к своим «звездам». Опыт работы мастером-кукольником позволил сохранить финансовую независимость, но оставил горький осадок: созданный профессором образ интеллектуальной провокаторши Глупышки получил совсем не то развитие, на которое надеялся Малик. А в последние годы его, ко всему прочему, начали преследовать приступы ярости — ослепительные, затмевающие рассудок, напрочь отшибающие память. И Соланика в панике бежит, оставив в Англии жену и сына — бежит, как и многие до него, куда глаза глядят, за океан, в Америку. Здесь, в Нью-Йорке, он надеется затеряться среди таких же разочарованных, одержимых внутренними демонами бродяг. Америка — страна неисполнимых обещаний и неосуществимых грез, здесь каждый второй носит в себе мегатонный заряд ярости и готов взорваться в любую секунду, испепеляя все вокруг. Например, начать убивать представительниц нью-йоркской «золотой молодежи», пугающе похожих на Глупышку какой она стала к 2000 году усилиями многочисленных продюсеров и маркетологов...

Разумеется, Рушди далек от того, чтобы «обличать пороки капиталистического общества», это не его амплуа. Но как меломан с профессионально тонким слухом, он невольно ловит любой диссонанс, любую фальшь в симфонии жизни — и педантично фиксирует на бумаге свои наблюдения. Не его вина, что эта какофония неотступно звучит в эфире, забивая собой все частоты.

Дух насилия

Захар Прилепин. Черная обезьяна: Роман. — М.: АСТ. Астрель, 2011 . — 288 с. — Тир. 20000. — ISBN 978-5-17-073246-3. ISBN 978-5-271-34494-7.

После вручения «СуперНацбеста» в мае 2011 года брутальный образ Захара Прилепина дополнился новыми чертами. Командир отделения ОМОН с филологическим образованием, ветеран Чечни, национал-большевик, сочиняющий рассказы для журнала «Сноб» — этого у него не отнимешь. Но теперь писателя можно назвать еще и редким везунчиком, ибо любая литературная премия в нашей стране — в значительной степени лотерея, русская рулетка, что бы ни утверждали организаторы. Однако героями Прилепина по-прежнему остаются слабые, увечные, заблудшие души. Центральный персонаж его романа «Черная обезьяна» традиционно позаимствовал у автора часть биографии: он тоже беллетрист и журналист, тоже посещал форумы молодых писателей — но при этом начисто лишен прилепинского внутреннего стержня, четко выраженной позиции, силы характера. Редакция посылает его в некую закрытую подмосковную клинику, не определив задачу и не дав толком никакой информации, и он покорно едет, не совсем понимая, зачем и куда. И оказывается в странном заведении, где содержатся убийцы, киллеры, бандиты с большой дороги. Но страшнее всего — дети, малолетние преступники, сызмальства лишенные зачатков сострадания, убивающие легко и бесстрастно, не отвлекаясь на лишнюю рефлексию. Именно их изучают в этой клинике, пытаясь разобраться, что за новый вид народился на просторах нашей Родины. Что это — внезапная мутация? Попытка человеческого организма приспособится к нечеловеческим условиям существования? Авангард нового племени, которое сотрет нас с лица земли?.. Насилие вообще разлито в атмосфере прилепинского романа повсеместно, оно стало обыденным, и потому почти незаметным. Муж поколачивает жену, деревенская девка сжигает котят, уголовники улаживают свои проблемы при помощи кулаков и заточек, «деды» в армии учат жизни призывников... Главного героя избивают сутенеры «кавказской национальности», над ним изобретательно издевается любовница — все это нормально, все в порядке вещей. Наш мир беременнен насилием, и рано или поздно должен разродиться...

«Черная обезьяна» — тяжелая, мрачная книга без надежды на катарсис. С посылом не столько хемингуэевским, сколько чеховским: «Мы не врачи, мы — боль».

Инь и Ян

Харуки Мураками. 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь: Роман. — СПб.: Домино. М.: Эксмо, 2011. — 496 с. — (Мураками мания). Тир. 40000. — ISBN 5-699-50918-6.

Харуки Мураками. 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 2. Июль-сентябрь: Роман. — СПб.: Домино. М.: Эксмо, 2011. — 432 с. — (Мураками мания). Тир. 40000. — ISBN 5-699-50928-3.

Преодолев шестидесятилетний рубеж, Харуки Мураками засел за книгу, которую уже успели окрестить «великим японским романом XXI века». На сегодняшний день «1Q84», пожалуй, самое масштабное из сочинений писателя, и уж точно самое объемистое. Летом 2011 года первые две части «1Q84» переведены в России — причем не кем-нибудь, а Дмитрием Ковалениным, имя которого само по себе давно стало знаком качества, престижным брэндом; третий том готовится к изданию. Работа, с какой стороны ни подступись, монументальная, чтение, при всей легкости и прозрачности стиля Мураками, не на один вечер. Так стоит ли результат затраченных усилий?

Как обычно, как даже в самых реалистических своих книгах, Мураками пишет о дрейфе реальности, медленном, но неуклонном сдвиге угла восприятия. Однако на сей раз метафора обретает практическое воплощение: герои «1Q84» спонтанно перемещаются из одной вселенной в другую, очень на нее похожую, но отличающуюся мелкими деталями. Ось, вокруг которой вращаются эти миры, образуют тридцатилетняя Аомамэ, обучающая бизнес-леди основам лечебной гимнастики и боевых искусств, и ее сверстник Тэнго, преподающий математику в колледже для абитуриентов. У каждого из них есть своя тайная жизнь. Тэнго в свободное время сочиняет романы «в стол» и однажды соглашается выступить в роли «литературного негра», переписать и довести до ума «Воздушный кокон», книгу многообещающей юной дебютантки. Аомамэ же использует свое профессиональное знание человеческой анатомии убивая мужчин, издевающихся над своими женами и дочерями. Хотя эти двое не виделись двадцать лет, у них есть общее прошлое — и, возможно, общее будущее: оба они не по своей воле ввязались в противостояние с сектой «Авангард», управляемой безымянным властным Лидером. Не исключено, что кого-то из них ждет скорая гибель — такую возможность они принимают с истинно самурайским хладнокровием: «Умирать не страшно... Страшно, когда выпадаешь из реальности. Или когда реальность выбрасывает тебя». Впрочем, как минимум еще один том впереди, и куда свернет эта филипдиковская история не предскажет ни одна цыганка.

Как бы ни пытался Мураками играть роль «гражданина мира», сколько бы ни ссылался на Достоевского и Чехова, ни отсылал читателей к Оруэллу, он остается прежде всего автором, пишущим для японцев. «Тысяча невестьсот восемьдесят четыре» — книга об относительности моральных категорий, о вечном равновесии и вечном круговороте добра и зла, созидания и разрушения. Инь и Ян — концепция, близкая азиатской культуре, но с трудом воспринимаемая европейцами. Нам нужна определенность, нужны ответы, начало и конец, а не закольцованная бесконечность. Хотя в России, похоже, у нее есть недурной шанс — если судить по многотысячной аудитории читателей уважаемого сэнсея.